Певец, поэт, артист отмечает юбилей. Президент РФ Дмитрий Медведев наградил юбиляра орденом Почета «за большой вклад в развитие отечественного музыкального искусства и многолетнюю плодотворную деятельность». Розенбаум – настоящий профессионал, причем не только великолепный певец, но и, по словам близких, врач от Бога.
– Александр Яковлевич, вы стали одним из первых – если не первым – бритоголовым среди известных людей страны. Согласитесь, тогда это не было модно, как сейчас…
– Просто пришло время. Я и до этого, хоть и коротко стригся, залысин своих не скрывал, не зачесывал волосы с затылка на лоб – этих ухищрений у мужчин я никогда не понимал.
– А седина?
– Если дать моей голове обрасти – увидите, что я весь седой. Но седина меня никогда не волновала. К слову, когда путешествовал по Амазонке, решил не бриться, не стричься – очень импозантная рожа получилась, чистый Шон Коннери. Правда, этот вид мне сходу лет десять прибавил, но такое меня тоже мало волнует.
– В детстве каким были?
– Драчуном не был. Хулиганом – тоже. В мое время подонков, которые выходят ночью погулять лишь затем, чтобы избить прохожего ногами, не было. А если и были – они стояли на учете в милиции. Но робким юношей, который не может дать в ответ по физиономии, я тоже не был. Когда давали – отвечал, обычное пацанство. Опять же я тогда серьезно занялся боксом, где тренеры учили: если к тебе задираются – старайся сначала уболтать, но если чуешь, что без драки не обойтись – бей первым. Да, нас учили драке на кулаках – и мы, бывало, дрались.
– И переломы были?
– Конечно. Я же 12 лет всерьез занимался боксом. Пальцы и суставы на руках ломал, запястья – куда ж без этого! Но серьезных травм не было. Я мало давал себя бить, особенно по голове, потому до сих пор и сочиняю песни.
– Почему стали врачом?
– У меня же и отец, и мать – медики. А в 90% таких семей дети становятся врачами. Потому что, во-первых, эта профессия – гениальная, суперпрофессия! А во-вторых… врачи – клановые люди: все друзья моих родителей – врачи, дома за столом в компании – врачи. Вдобавок с малых лет бываешь у родителей на работе. В общем, живешь среди сплошных медиков. И практически обречен встать в их ряды. Хотя в детстве мечтал пойти в горный институт, стать геологом, чтобы ходить с рюкзаком по горам и лесам. Или профессиональным охотником, чтобы путешествовать. Но пришло время делать выбор – эти мечты сами собой отпали, я естественно и закономерно выбрал профессию доктора. А после младший брат Владимир тем же путем пошел.
Поскольку рос я в семье «специалистов по малому тазу» (так я называю профессии отца и мамы), читал их книги по специальности, разглядывал картинки – к 12 годам я уже все знал ПРО ЭТО. В интимном плане закомплексован не был, проблема полового воспитания передо мной не стояла. Но и пошлостей на эту тему в семье на дух не было.
Родители всю жизнь работали, жили на свою медицинскую зарплату. А это и тогда, и сейчас – дело непростое. Рабочий класс тогда получал больше врачей… Жили в коммуналке – скромно, незажиточно. Экономили на всем, кроме еды – покушать всегда было вдоволь. А вот первый модный пиджак у меня появился только в девятом классе – бабушка подарила «битловку», пиджак без воротника, в котором я не ходил, а летал от счастья. Джинсов – тех вообще у меня не было до института, пока сам не стал зарабатывать. Но – кушали в семье всегда хорошо, по праздникам на столе всегда стояла икра. Телевизор был «Сигнал-2». И магнитофон «Днепр-12», здоровый такой ящик. Кстати, когда я организовал первую группу в своей школе – название у нее было «Баобаб» – мы брали этот магнитофон, подключали к нему гитару и так давали звук. А я вдобавок таскал магнитофон по нашим, так сказать, репетициям и концертам. Таскал к неудовольствию отца – но делал это.
…Телевизор, магнитофон – на их покупку деньги по году копились. А чтобы накопить на машину… для нашей семьи это было нереально. Я не умею водить машину. Вертолет «Ми-8» – с ним управляюсь, была практика, а машину не вожу. Почему? Раньше на машину не было денег. Студент, потом врач, потом артист Ленконцерта со ставкой 8 руб. за выступление… откуда было взяться деньгам! А когда появились – не стало времени учиться вождению. Ну есть у меня средства купить сразу несколько автомобилей… и что? Шоферить-то я все равно не умею, времени не было научиться.
– А в аварии попадали?
– Не раз. Но в серьезную – лишь однажды, на Украине, ехал из Черкасс на концерт в Киеве и… лобовое столкновение, перелом шейных позвонков, минут пять без сознания в кювете провалялся. Хотя, думаю, Господь тогда меня спас: если бы я сел в машину рядом с водителем (как делаю везде и всегда! у меня привычка со времен работы в скорой помощи) – погиб бы стопроцентно. А в тот раз сел на заднее сиденье, освободив место с водителем охраннику, который садиться впереди не стал, перебрался в другую машину – из-за этой цепочки случайностей я и выжил. Хотя при ударе выбил грудью переднее сиденье 500-го «мерса». Меня еще и накаченный плечевой пояс спас, крепкие мышцы – иначе башка бы просто оторвалась.
– Где еще вас Бог спасал?
– В 92-м в Австралии Господь прислал скорую помощь через две с половиной минуты, как у меня остановилось сердце. Была клиническая смерть. Причина? Усталость, загнал себя до предела, годами давая по 15 концертов в месяц. Самое интересное: авария на Украине и клиническая смерть в Австралии – оба прохода по краю могилы случились 12 октября.
– И теперь у вас страх перед этим днем календаря?
– Скажем так: я его не боюсь, но опасаюсь. У меня же еще одна напасть с 12 октября связана: будучи на гастролях в Израиле, утром проснулся от дикой боли в левой стопе – не пойми с чего. Дней десять на ногу встать не мог. Оказалось, это была первая атака подагры. В общем, в этот день стараюсь никуда не выезжать. А то есть ощущение, что если 12 октября выберусь в лес полежать на полянке – ударит землетрясение и подо мной земля разверзнется.
– С будущей женой, как познакомились?
– На второй день, как вернулся домой с флота. Родители взяли меня с собой на день рождения близкой подруги нашей семьи – она знала меня с колыбели, а родителей – с Казахстана, где они в молодые годы вместе врачевали. День рождения проходил на квартире ее близких друзей – родителей моей будущей супруги. У них дома мы и познакомились. Поэтому от обязанности знакомить папу и маму с невестой я был освобожден – мы все познакомились одновременно. На том дне рождения. А в июле нашему браку уже 35 лет стукнуло…
– Какое качество в жене для вас любимое?
– Уточню: уважаемое… очень хорошее слово. А качество – терпимость. По каким поводам? О них не умею и не хочу говорить, это дела сугубо личные. Ссоры, конечно, бывали, без них ни одна нормальная семья не обходится. Тем более что я человек гастролей и дома бываю максимум четыре месяца в году. Как капитан дальнего плавания, которого на берегу ждет жена…
– У вас единственная дочка...
– Единственная потому, что в детстве у нее не все было в порядке со здоровьем, долго лечили, и второе дитя мы уже просто побоялись рожать. Желание и силы были, но опаска, страх пересилили.
– Дома как ее называете?
– Крыса, а она меня – Лысуха. Со своим мужем дочь познакомилась в Израиле. Я поехал туда на гастроли, взял дочь с собой – и там она нашла себе мужа. Познакомившись с ним в бассейне. Он – профессиональный тренер по плаванию, бывший пловец сборной Израиля, закончил Университет Вингейт – крупнейший и знаменитейший из спортивных вузов мира. А поскольку он, как и я, был для своей семьи единственным кормильцем (на заработанные деньги содержал маму, дедушку и младшего брата), он вызвал у меня расположение и доверие. Настолько, что я согласился выдать за него дочь.
– Внуки Дэвид и Александр на вас похожи?
– Наверное, да. У Дэвида большие пальцы на руках – вылитые мои.
– Говорят, что первый ребенок – последняя кукла, первый внук – первый ребенок…
– У меня иначе. За внуков главная ответственность и большинство забот не на мне. Я не гуляю с ними в любую погоду и не кормлю насильно, как это делал с дочерью. Я – дедушка. А дедушки и бабушки не доставляют внукам столько неприятностей, сколько родители детям и дети родителям. Я считаю, что внуки – они в большей степени игрушки, чем дети. Хотя… Когда болела моя дочь – эта боль с меня кожу сдирала. А теперь, когда вдруг болеют внуки – это сдирает кожу и с меня, и с его матери, которая – мой ребенок. Получается, что когда им плохо – мне больно вдвойне.
– Розенбауму-певцу часто приходится применять навыки врача-реаниматолога?
– Постоянно! Я же гастролирую, днями в дороге: на машине, в поезде, на самолете – на путях, рискованных для здоровья человека. Недавно на трассе под Симферополем двух человек вытащил из абсолютно разбитой машины. Минут пять только прошло с аварии. Вытащил людей и без каких-либо лекарств (поскольку не было) поддерживал в них жизнь до приезда скорой помощи. Оба выжили. В каждой поездке у кого-нибудь что-нибудь врачую: от обработки порезов на руке до вытаскивания из клинической смерти. На своих концертах тоже приходится врачевать в прямом смысле слова. Во Владивостоке в 1981-м, когда Афган был свежей кровоточащей раной, запел песню «Черный тюльпан». Зал встал, на этой песне всегда встают… и вдруг суматоха в районе шестого ряда – женщина лишилась чувств. Оборвал песню, побежал в зал – приводить женщину в сознание. Привел, потом продолжил концерт…
– На первую санкт-петербургскую подстанцию скорой помощи заходите?
– Было время, часто заходил. Но сейчас уже не тянет. Почти все мои коллеги оттуда ушли, кто куда. Правда, осталась пара мужиков, которых помню совсем молодыми, пара-тройка фельдшериц – когда-то девчонок, а сейчас они – этакие матроны. Сейчас там другое поколение врачей правит. Хорошее, но уже не мое.
– В свое время у вас были проблемы с алкоголем?
– Были, не скрываю – я не член клуба анонимных алкоголиков. Эта проблема встает у любого популярного человека. Не бывает таких, кого бы она миновала. А что дальше, зависит от прочности хребта человека. Либо ты умрешь по пьянке, пусть даже на взлете, как бы красиво… и половина тех, кто тебя знал, скажет: «мы были убеждены, что такой-то допьется до могилы!», а вторая половина поплачет-поохает… и через пять, максимум восемь лет забудет тебя начисто! Либо – второй путь: взять себя в руки, понять, что можешь и должен много чего еще сделать для людей, продолжая жить на этом свете. В качестве человека, не одержимого алкоголем. И выясняется, что так жить гораздо интереснее.
– Вас как врача не удивляет, что вы пили, прекрасно понимая, что запоями гробите здоровье…
– Я вас умоляю! Как врача меня куда больше удивляет другое: почему при моей работе на износ, при 10-15 гастрольных концертах в месяц, каждый концерт живьем по 3,5 часа, почему я еще на этом свете хожу?! Когда думаю, что мне до полного порядка, до подросших правнуков надо протянуть на свете еще лет 30 – не представляю, как такое сделать.
– Но у вас осталась другая пагубная привычка – вы курите…
– Да, и курю долго. Обещал отцу, что в 60 обязательно брошу. Хотя, понимаю, что сделать это будет трудно. Но курение стало мешать моей работе, поэтому я очень постараюсь…